Противопоставление матери и жены, наследие патриархата или… «матриархата»

Нелогичное противоречие

В свое время Варлам Шаламов, рассказывая о морали блатного мира, обратил внимание на сочетание полнейшего презрения к женщине-жене с культом матери. Это странное сочетание Шаламов объяснил просто: для вора, тем более для потомственного вора, мать – единственный человек, который никогда не предаст и до последней минуты будет стараться помочь. Однако, данное сочетание характерно не только для блатных, но и вообще для всей русской народной культуры. Именно оттуда унаследовал его Есенин, которого, по словам того же Шаламова, это самое сочетание сделало необыкновенно популярным среди блатных. Характерно оно и для исламского мира, и для христианского, с его травлением «ведьм» и «соблазнительниц» с одной стороны и культом богоматери с другой. Между тем, с точки зрения аврамистического, да и вообще патриархального мышления, это, казалось бы, должно быть весьма нелогично. В конце концов, мать, это жена отца, и отношение к ней отца должно передаваться и сыну. Кстати, подобную тенденцию мы часто видим в других патриархальных обществах. Антрополог Ратцель в «Народоведении» писал, если я не ошибаюсь, о полинезийцах, что их мужчины учат своих сыновей бить мать, дабы те привыкали бить женщин.А эллин Орест и вовсе убил свою мать, мстя ей за отца и явив собой полную противоположность Мордаунту, пытавшемуся убить Атоса. Кстати, конфликт, между сыном и отцом, которую неизбежно порождает различное отношение к жене и матери (в результате чего отец презирает женщину, которая для его сына - святая) тоже противоречит логике патриархата. Не объяснить это противоречие и с милитаристской точки зрения, согласно которой, основное предназначение женщины – рожать мужу сыновей-воинов. Ведь сыновей мужчине рожает жена, а не мать. Более того, сплошь и рядом потребность в воинах улучшала положение женщины, а не ухудшала его. Одна из спартанок на вопрос: «Почему во всей Элладе только вы командуете мужчинами?» прямо ответила: «Потому что только мы их рожаем!»

Итак, с точки зрения патриархального общества столь различное отношение к жене и матери объяснить невозможно. Зато оно легко объясняется, если вспомнить логику допатриархального общества. Общества той эпохи, которую называют матриархатом, хотя логичней было бы назвать ее анархатом (ибо, тогдашнее общество было основано не на доминировании женщины, а на равенстве полов).

Логика экзогамии

Первым законом брака в истории человечества была экзогамия, то есть запрет на брак или половую связь (что в те времена было по сути дела едино) с родственником (или, вернее, с родственницей, если речь идет о мужчине)*. Родство в те времена велось по материнской линии, ибо это самое несомненное, неопровержимое и бросающиеся в глаза родство. Экзогамия положительно сказалась на физическом здоровье рода человеческого, но для морального состояния тогдашнего человека она стала потрясением. Ведь для тогдашнего дикаря людьми были именно его родственники, всех прочих он считал животными. Данный взгляд подкреплялся еще и тем, что тогдашний человек, очеловечивал весь окружающий мир, не понимая разницы между человеком и зверем или птицей. Если для современного человека крокодил или паук это «низшие существа», то тогдашний был уверен, что даже дождевой червь способен рассуждать и мыслить как любой из людей. Дикарь мог очеловечивать даже дерево, скалу или копье. Принципиальная разница между нечеловеком и человеком была для него в том, что человек был с ним одной крови. И вот именно с тем, кто был с ним одной крови, дикарь не мог вступить в брак. Представьте себе, что вы живете в обществе, где запрещена половая связь между людьми и узаконено скотоложство, представьте себе это и вы поймете состояние дикаря.

Для человека эпохи палеолита жена просто не могла быть человеком (равно, как и он для нее), в противном случае, она бы никогда не смогла стать его женой. Зато мать, принадлежала к его роду, или вернее даже будет сказать, что он принадлежал к роду своей матери. Разумеется, об одинаковом отношении к матери и к зверю не могло быть и речи. К животным, с точки зрения дикаря, относилась не только жена, но и все ее родственники, в первую очередь – ее мать. Не отсюда ли недоброжелательное отношение к теще, которое трудно объяснить социальными причинами, во всяком случае, в патриархальном обществе (где мужчина как правило не живет в доме жены, а значит, и не общается с тещей)? Экзогамия противопоставляла не только невестку свекрови и зятя теще, но и сына отцу, ведь сын принадлежал к роду своей матери, а отец – к другому. И действительно, антропологи отмечают, что сплошь и рядом в первобытном обществе (там, где его еще удалось застать) в случае конфликта между родами, отец и сын оказывались в разных лагерях. Впрочем, часто наличие жены из враждебного рода избавляло мужчину от необходимости участвовать в вооруженном набеге на представителей последнего. Более того, постепенно во многих племенах людьми стали считаться не только кровные родственники, но и свойственники (то есть родственники брачного партнера). Но и в этом случае жена и ее родственники были, говоря современным языком «натурализованными людьми», животными, получившими статус человека в результате брака. Отсюда и ведут свое начало всевозможные сказки и легенды о царевнах-лягушках, браках с животными и заколдованных принцессах и принцах, превращенных в животных и вновь обретающих человеческий облик в результате поцелуя.

Попадание отца и сына во враждебные лагеря тоже осталось в легендах. Можно вспомнить и Рустама с Сухрабом, и Хильдебранда с Хадубрандом, и Илью Муромца, бившегося с собственным сыном. Кстати говоря, у многих племен сына воспитывал не отец, а брат матери. В современном великорусском языке даже нет специального слова для обозначения этого родственника – «дядей» может быть брат как матери, так и отца, а вот в украинском языке брат отца и брат матери называются по-разному (соответственно стрыем и вуем) – наследие времен «матриархата».

Наверное, стоит сказать, о влиянии экзогамии на психологию женщины. Для последней, как муж, так и отец (то есть муж ее матери) были животными, ведь ни тот, ни другой, не могли быть родственниками ее матери. Следовательно, отношение женщины к отцу и мужу было сходным. Впрочем, оно было сходным и по патриархальной логике. Но вот, что абсолютно несовместимо с патриархальной логикой, это возможность вступить в брак с собственным отцом. Между тем, «матриархальная» экзогамия это вполне допускала и память об этом сохранилась в самых разных культурах, включая христианскую – вспомним о дочерях Лота. Правда, патриархальная логика повесила всю вину на женский пол – не виноват праведник, они его сами напоили.

Влияние патриархата

Homo sapiens еще в тридцать пятом тысячелетии до нашей эры проник в Европу из Африки, следовательно, в Африке он появился еще раньше – сорок, пятьдесят или шестьдесят тысяч лет назад. Самые смелые антропологи считают, что первые сапенсы появились сто тысяч лет назад, одновременно с первыми неандертальцами (и на это есть основания). И на протяжении всего своего существования человек разумный был экзогамен. Некоторые антропологи даже полагают, что экзогамия появилась у человека еще на стадии эректуса**, именно этим они объясняют тот факт, что, превратившись из габилиса в эректуса, человек вырос почти в полтора раза (средний рост габилиса был около метра двадцати сантиметров, эректуса – около метра семидесяти). Эректус, он же петекантроп, появился более миллиона лет назад.

Патриархат же по самым нескромным расчетам начал зарождаться не ранее мезолита (восемь-десять лет до нашей эры), а скорей всего – не раньше позднего неолита (то есть не раньше пяти-шести тысяч лет назад) и не сразу утвердился в человеческом обществе – до сих пор на Земле существуют народы, сохранившие в большей или меньшей мере остатки допатриархального общества. Разумеется, этого было недостаточно, чтобы стереть из людской памяти нравы допатриархальной эпохи. Среди прочего патриархальное общество заимствовало у предшествующего и различное отношение к матери и жене, однако придало ему совершенно новое значение, у арамистических народов усиленное еще и антропоцентристской иерархией.

Дикарь, как уже говорилось, никогда не считал животных, чем-то более низшим, по отношению к себе. «Не человек» не означало для него «недочеловек». Считая свою жену зверем, он мог ей не доверять, мог даже бояться ее, но не презирал. Будучи зверем, она оставалась ему равной, так же как царевна оставалась царевной, будучи лягушкой. Мужчина патриархальной эпохи, тем более мужчина считающий, что человек в отличие от животных создан по образу и подобию божию, привыкший видеть в животных лишь скотину, конечно же, и к жене относился как к скотине. Для него то, что жена не является человеком, означало, что она является низшим существом. Патриархат основан на доминировании мужчины над женщиной, и мысль о том, что баба – не человек, давала моральное основание для этого доминирования. Правда, и женщина могла считать, что муж – не человек, а значит – существо низшее, но мнения женщины никто не спрашивал. В прежнюю схему патриархат внес новый элемент – иерархию, перенятую, кстати сказать, и феминистками, для которых низшим существом стал мужчина.

Что же касается матери, то коль скоро она изначально считалась человеком, обосновать ее низший статус было труднее. И хотя почитание матери входило в противоречие с почитанием отца (для которого она была всего-навсего женой, а значит – существом низшим и презренным), патриархат не смог его побороть и включил в тех или иных вариантах в свои культуры.

__________________________________________________________________

* Первые исследователи происхождения семьи почему-то считали, будто первым брачным законом был запрет на браки между разными поколениями. Однако, это глупость, способная придти в голову только христианину нового времени. Установить разницу между поколениями дикарю было не по силам уже хотя бы потому, что он не знал свой точный возраст и весьма смутно представлял себе «летоисчисление». Да и сохранившиеся в многочисленных преданиях самых разных народов сведения о браках между отцом и дочерью (автору этих строк неоднократно приходилось слышать о сохранении подобных браков у каких-то этносов, однако точных сведений он не имеет), свидетельствуют о том, что для дикаря важно было родство по материнской линии, а не возраст. Вообще же мысль о том, что муж и жена должны быть приблизительно одного возраста, скорей всего связана с моногамией идеалом которой была пара супругов, «умерших в один день».

** Homo sapiens – человек разумный, Homo erectuc – человек прямоходящий (первоначально был назван Petecantrop erectus, но затем отнесен в роду Homo), Homo habilis – человек умелый. Габилис был предком эректуса, а тот в свою очередь – предком сапенса.