Проблемы движения

Пока некоторые проливают слезы по поводу кризиса анархо-движения, я скажу то, что когда-то плачущие говорили сами, а теперь сказать боятся. Никакого анархо-движения нет. Есть движение называющее себя анархическим, в нем, безусловно, есть весьма сильная анархическая составляющая, но в нем есть и множество других составляющих. Например, в нем довольно много либералов с социальным уклоном. Изрядную часть его составляют антифашисты, борцы с ксенофобией, причем, преимущественно с ксенофобией, замешенной на биологии. Это значит, что их врагом является прежде всего не классический фашизм, а нацизм, расизм. Есть в нем и эсдеки. Словом, это даже не лебедь рак и щука, это всякой твари по паре. Хотя, нет, кого-то – по паре, кого-то – по две-три пары, словом, разные течения внутри этого движения имеют разную силу, и все же считать это движение анархическим столь же наивно, сколь считать тягловую силу крыловского воза движением лебедя, хотя бы даже последний был в несколько раз сильнее щуки и на порядок сильнее рака.

Сам дедушка Крылов со всей наивностью гуманитария утверждал, что союз лебедя, рака и щуки вообще не приводит ни к какому движению, что «воз и нынче там». Однако любой физик скажет, что Крылов неправ, и что воз, тащимый лебедем, раком и щукой двигаться будет. Но не в облака, не назад и не в воду, а в какую-то четвертую сторону, куда его потянет равнодействующая сил лебедя, рака и щуки. Точно так же по равнодействующей направлено и то движение, которое у нас принято называть анархическим.

Равнодействующая, надо сказать, получается довольно своеобразная. В ей к примеру сильна антииерархическая составляющая, зато почти полностью отсутствует коммунистическая. «Никакой власти никому!» – представители этого движения готовы кричать в любое время. А вот «Все принадлежит всем!» никто из них крикнуть не догадается. А если кто один и догадается. остальные его не поддержат. Просто не поймут, о чем это он. Хотя значительная часть представителей этого движения считает себя анархо-коммунистами. Но почему-то кричат про отсутствие власти, про недопустимость расизма, сексизма, гомофобии, но только не про коммунизм. Вообще движение это более четко формулирует свой негатив, чем свой позитив. Всем понятно, чего оно не хочет, но никому не понятно, чего оно хочет. Создается впечатление, что оно хочет чтобы не было ни государства, ни ксенофобии при все той же нынешней системы. Что, кстати говоря, теоретически возможно. Однако не имеет с анархо-коммунизмом ничего общего.

Впрочем, нынешняя система, хотя и может обойтись без государства*, однако не может обойтись без власти и без аппарата классового господства (хотя бы даже иного, нежели государство). А потому, когда член АД кричит о том, что пожарные тушат пожары, а учителя учат, независимо от чиновников, он либо лукавит, либо сам не понимает, что говорит. При современных экономических отношениях ни пожарные ни учителя не будут работать без надсмотрщика, а тот, кто будет работать, все равно будет подвергаться жестокой эксплуатации. Безвластие невозможно без социального равенства. Однако это мало кто понимает. А потому лозунг «Никакой власти никому» в головах большинства слушателей, не воспринимается как призыв к социальному равенству.

Вообще это крайне странно, когда анархиста больше волнует сексуальная ориентация человека, чем его классовое положения, или когда он готов драться за возможность гастарбайтера спокойно ходить по улицам, но при этом совершенно не задумывается над тем, где ночует гастарбайтер и чем он питается на свою зарплату, хотя смерть или потеря здоровья от голода и холода ничуть не лучше смерти или потери здоровья от кулаков «бонья».

Структура движения воспроизводит сама себя. Постоянные призывы покончить с властью, сексизмом и гомофобией при почти полном отсутствии социальных требований привлекают в движение борцов с сексизмом и гомофобией (в том числе и таких, которые хотят бороться в рамках системы), тогда как борцы за социальную справедливость скорей обращают внимание на ленинистов. В лучшем случае – на секты.

О сектах надо сказать особо. Подчеркнем, что слово «секта» в данном случае не имеет оскорбительного или вообще отрицательного значения. Секты – неотъемлемая часть движения, и в них часто (хотя и не всегда) состоят далеко не худшие представители движения. Именно в сектах обычно состоят наиболее теоретически грамотные анархисты. Недостаток сект состоит в том, что часто они заняты преимущественно борьбой друг с другом. Пускай это относится не ко всем сектам, пускай таких даже меньшинство, их вполне достаточно, чтобы создать всем сектам образ оторванных от реальной жизни скандалистов (тем более, что вполне адекватная секта, подвергшаяся нападкам со стороны неадекватной и вынужденная ей отвечать, часто тоже начинает восприниматься со стороны как такая же участница скандала).

Немного истории

Но если кто-нибудь из видевших анархистов 80-х-90-х, скажет, что тогда ситуация была лучше – плюньте ему в глаза. Или дайте лекарства от склероза. Если считаете, что он говорит искренне.

На рубеже 80-х-90-х гг. почти все, считавшие себя анархистами и при этом активно участвовшие в «политике» были собраны в КАС (Конфедерацию анархо-синдикалистов), насчитывающую до полутора тысяч человек. Но кого только не был среди этих «анархистов». Тут были и анархо-коммунисты, но были и анкапы и анархо-националисты и просто тусовщики – словом опять-таки всякой твари по паре. Добавим, что в «советское» время официальная пропаганда всячески представляла анархистов либо бандитами, либо идиотами, которые сами не знают, чего хотят. А потому многие из таких идиотов решили, что они – самые что ни на есть анархисты. Тон в КАС задавала или, как сейчас говорят, «рулила» московская организация КАС, а в ней – небольшая группа во главе с Исаевым (будущим депутатом Госдумы), стоящие на прудонистских позициях. При этом они почему-то пытались приписать взгляды Прудона… Бакунину, что проходило, пока большинство неофитов ничего не понимали в анархизме и только слушали раскрыв рот «старшее поколение» (последнее было старше от силы на несколько лет, зато имело хорошее историческое образование), однако со временем стало вызывать недовольство. Но в руках «отцов основателей» сосредоточилась основная собственность на средства производства – печатное оборудование, подаренное шведской SAC (анархо-реформистская организация). В то время, когда еще недавно печатные машинки были на госрегистрации, когда даже ротатор** считался огромной ценностью, когда типографий, печатавших все подряд, еще почти не было, в те времена иностранное печатное оборудование было настоящим богатством. В результате Исаев и Ко без зазрения совести печатали прудонистскую программу Московской группы и выдавали ее за программу всей КАС, наплевав на мнение регионов. Да и вообще Исаев (как и его окружение) был личностью весьма авторитарной и с мнением КАСовских низов особо не считался.

Немудрено, что КАС стала восприниматься как социал-демократическая организация, как что-то промежуточное между противниками и сторонниками реформ, как левое крыло демократов. И когда после «освобождения цен» анархисты начали обличать безобразия, творимые новой властью, им частенько отвечали: «Так вы ж сами этого хотели!» Вот националистов, которые выступали против КПСС и одновременно против демократов, никто не воспринимал как «раскаявшихся демократов», которые сначала выступали за реформы, а потом, поняв свою ошибку, начали бороться за возвращение к прежним временам. А анархистов многие воспринимали именно так.

Всеэто, впрочем, привело к развалу КАС. В этом ей весьма помог ИРЕАН (Инициатива революционных анархистов), поставивший своей целью добиться того, чтобы слово «анархист» снова, как почти сто лет назад стало ассоциироваться не с прудонизмом, а с анархо-коммунизмом. Но ИРЕАН никогда не имевший в своем составе больше тринадцати человек и являвшийся региональной московской группой, никогда бы не смог этого сделать в одиночку. Он с самого начала сделал ставку на объединение с другими анархо-коммунистическими группами (первые отколы анархо-коммунистов от КАС начались еще в 1990 г.) и на создание ФРАН (Федерации революционных анархистов). ФРАН насчитывал несколько десятков человек, но после 1992 г. численность анархистов стала стремительно сокращаться, так что по сути дела на территории европейской части России, а равно Украины и Беларуси большинство анархистов было членами или союзниками ФРАН. При этом термин «ИРЕАН» был еще более известен, чем термин «ФРАН», так что во многих городах стали появляться группы с таким же названием (при этом они были независимы от собственно ИРЕАНа), да порой и ФРАНовские группы называли себя ИРЕАНом какого-нибудь региона. Тем временем КАС быстро теряла людей и к середине 90-х на европейской территории приказала долго жить (в Сибири ее остатки есть до сих пор, хотя автору этих строк неизвестно, сохранили ли они старое название). Правда кое-где оставались еще и анкапы, а в Туле даже какие-то анархо-фашисты, но их всерьез никто не принимал. Анархизм стал ассоциироваться с анархо-коммунизмом.

Беда, однако, в том, что многими, включая членов ФРАН, словосочетание анархо-коммунизм стало восприниматься как анархо-ленинизм. Многие были чересчур увлечены «оранжевыми акциями»***. Отмежевание от «анархо-сталинистов» и «оранжевых» привело к образованию Группы революционных анархо-синдикалистов из… пяти человек, у которых, впрочем, хватило ума начать объединяться с другими группами. Собственно говоря, уже сама ГРАС образовалась из объединения анархо-синдикалистского крыла ИРЕАНа (три человека) и Группы революционных аархо-синдикалистов (два человека). Во всем ИРЕАНе тогда оставалось шесть человек. Группы в пять-шесть человек нередки в движении и сейчас. Но сейчас их десятки. Тогда же всех анархистов СНГ было едва ли больше сотни. Как бы то ни было, но объединенная Конфедерация революционных анархо-синдикалистов худо-бедно набрала несколько десятков человек. То, что она вскоре начала уменьшаться – не ее вина, а ее беда – силы анархо-ленинистов тоже таяли на глазах. Тем не менее, до конца 90-х значительная часть «московских анархистов» ничего не имела против сотрудничества со сталинистами.

Сторонников такого сотрудничества не смущал даже откровенный антисемитизм сталинистов. Если кто-то думает, что тогдашние анархисты походили на Инсарова, он глубоко ошибается. Инсаров заявил о союзе с националистами, но не пошел на него. Вместо этого он распропагандировал левеющих националистов, превратив их в нормальных полу-анархистов, полу-неавторитарных марксистов, создав из них уже совсем не националистическую организацию. «Московские анархисты» второй половины 90-х тесно сотрудничали с «красным Мавроди» Губкиным, писавшим статьи вроде «Зачем еврею русское лицо» (в статье рассуждалось о том, сколько бед от евреев, берущих себе русские фамилии и имена). Самое странное, что это были те самые люди, которые ненавидели «обычных» националистов, дрались с ними (хотя такие драки были тогда еще редким явлением), участвовали в работе антифашистской газеты. Пожалуй, во всей Москве только московская группа КРАС, она же МПСТ резко выступала против такого сотрудничества. К началу 00-х часть сторонников «единого блока левых организаций» ушла к ленинистам, часть – в никуда. Но от КРАС к тому времени тоже остался только МПСТ. На юго-востоке Украины существовала РКАС, образованная практически одновременно с КРАС. Основатели КРАС предлагали делать одну организацию, но будущий вождь РКАС предпочел быть первым в Донбассе, нежели вторым в СНГ. Как и КРАС, РКАС сначала набрала довольно много (по тогдашним меркам) народа, но вскоре тоже резко сократилась и вплоть до «Оранжевой революции» оставалась небольшой сектой. Не спасало ее даже сотрудничество с низовыми профкомычами. От прочих сект РКАС отличало разве что особый диктат ее вождя, характерный скорей для ленинистских организаций, нежели для анархистских. Именно тогда же в начале 00-х начало создаваться АД, опять-таки, путем объединения региональных групп. К сожалению, уже тогда в АД попали и либералы, и эсдеки, и полутроцкисты.

Вскоре численность движения начала увеличиваться и не только за счет АД. Начала расти КРАС, она же МПСТ, выходя за рамки Москвы (при этом название МПСТ уже основательно прилипло к ней, так что и жители других городов, вступившие в КРАС, называли себя членами МПСТ). После «Оранжевой революции» начался стремительный взлет РКАС. С начала 00-х (пожалуй, даже с конца 90-х) начало расти антифашистское движение, частично пересекающееся с анархическим и фактически к настоящему времени составившее с ним единое целое. Надо сказать, что первые стычки с нацистами начались еще в конце лета 1993, но в виду тогдашней немногочисленности леваков они были редкими и носили оборонительный характер. Уже тогда в них участвовали наряду с анархистами троцкисты и сталинисты, так что в плане идейном тогдашние антифашисты не превосходили нынешнее, а численность их при этом была просто ничтожна. Пожалуй, только одним они могли бы похвастаться перед нынешними – ввиду большей численности и лучшей подготовки (финансовые средства нацистов позволяли им обучаться на профессиональном уровне) нацистов, тогдашние анархии не стеснялись использовать подручные средства (и не называли их «дерьмом»). Тогда считалось нормальным, что анархист тычет ножом или бьет бутылкой нациста, а не наоборот. Но даже при этом, ущерб, наносимый нацистам был ничтожен ввиду малочисленности леваков. Серьезного эффекта борцы с нацизмом достигли именно в 00-е гг. и это были уже не те люди, что дрались с нацистами в 1993.

Середина 00-х – время расцвета МПСТ. В отличие от ИРЕАНа, МПСТ не стал численно доминирующей организацией – таковой стало АД. Но МПСТ добился уважительного отношения к себе, к его позиции прислушивались, хотя и старались не показывать этого. Не без влияния МПСТ АД избавилась от полутроцкистов.

Увы, все это уважение было уничтожено внутренним конфликтом в МПСТ. Сей конфликт так надоел всем, что я не хочу его разбирать подробно, дабы читатель не плюнул и не перестал читать эту статью. Отмечу лишь одно – конфликт произошел исключительно на личной основе, и это особенно неприятно. Основная беда конфликта не в том, что он расколол организацию, а в том, что он полностью лишил уважения не только ее, или вернее ее части, но и, пожалуй, вообще все секты. Кто поверит, что две группы по десять человек в каждой спорят из-за принципиального разногласия, а не из-за чьих-то личных амбиций, когда перед глазами такой пример?

Несмотря на это МПСТ ухитрился сперва объединиться с воронежскими анархистами (это было не вступление в МПСТ, а именно объединение на равных), а затем объединиться с рядом организаций в Социально-революционное Движение. СРД распалось не позже, чем через год после своего создания. Частично причиной этого стали обстоятельства, о которых мы здесь говорить не можем. Но частично – сектантство одной из групп, своим поведением усилившей тенденцию к распаду.

В конце 00-х РКАС увеличилась настолько, что вышла за пределы Украины и образовала секции в самых разных странах, включая Россию. Однако авторитарное управление привело к расколу. Часть осталась под «чутким руководством» вождя и идеолога, часть создала Международный союз анархистов. МСА организация по российским меркам крупная, но она разбросана по разным странам. Поэтому ее российская часть по своим размерам пока что не выходит за пределы секты. Впрочем, это уже относится к сегодняшней ситуации.

Итак, начиная с конца 80-х, когда после длительного перерыва анархизм в России снова стал реальностью, начиная с этого времени, черно-красное движение по сути дела никогда не было анархическим, в ортодоксальном смысле этого слова, хотя анархисты-ортодоксы постоянно боролись за то, чтобы оно стало таковым. Не было оно и по-настоящему самостоятельным, постоянно оказываясь придатком то демократов, то ленинистов, хотя опять-таки значительная часть анархистов всегда стремилась избавиться от этой беды. Так что не будем идеализировать прошлое, а лучше посмотрим, что мы можем сделать в настоящем.

Учитесь у врагов своих!

Как уже упоминалось, националисты, никогда не воспринимались как часть демократического блока. Поэтому, когда после августа 1991 они начали борьбу с новой властью, это никого не удивило. При этом даже появилось такое явление как «лево-правая оппозиция» (термин ставший вполне официальным среди политологов). Однако, националистоы не стали восприниматься и как часть или придаток ленинистского движения. Скорей наоборот, сталинистов стали воспринимать как часть национал-патриотического движения. Причина проста – националисты никогда не боялись демонстрировать свою обособленность и любых союзников воспринимали как попутчиков, которые должны помогать им, а не получать помощь от них. Не случайно, создав лево-правую оппозицию, они стали первым делом чистить ее левое крыло от троцкистов и прочих недостаточно «своих». Представьте себе, что на каком-нибудь общелевом пикете, где анархистов оказалось большинство, один из них подошел к троцкисту и потребовал у последнего убрать лозунг «Вся власть рабочим!» а когда тот отказался, просто порвал ему плакат. Да такого «скандалиста» осудили бы его же товарищи по пикету! Между тем националисты вели себя именно так. И как это не покажется странным, подобное поведение не только не сделало националистов маргиналами, но и напротив, усилило их вес. В политике уважают сильных и агрессивных. Хорошее отношение к чужаку здесь воспринимается как слабость. И наоборот, готовность всегда дать в морду (хоть в прямом, хоть в переносном смысле) расценивается как признак силы, а потому вызывает уважение. А потому, имея дело с политиками, нельзя быть к ним добрым и снисходительным. Они просто не уважают того, кого не боятся.

Но националисты добились не только уважения политиков. Они добились того, что народ всегда воспринимает их как самостоятельную силу. Для этого мало конфронтации. Надо иметь еще и простые, понятные и вместе с тем отличные от других лозунги. У националистов такие лозунги есть. А у черно-красных – нет. Когда они выходят с лозунгом, содранным с рекламы – это стыд и позор.

Если бы в свое время леваки не научились драться на улицах не хуже нацистов, последние их бы просто извели. Если движение не научится так же отгораживать себя от либералов и ленинистов, так же наезжать на них, при первом удобном случае и так же в любом союзе претендовать на первое место, как это делают националисты, то они проиграют националистам. Либо будут использованы либералами или ленинистами и выкинуты ими как презерватив (что уже было неоднократно). Надо обходиться с ними столь же жестко, сколь и с националистами. Если можно дать в морду нацисту, крикнувшему: «Россия для русских!», то точно так же можно дать по уху и троцкисту, закричавшему: «Вся власть рабочим!» и либералу, завопившему: «Нам нужно правовое государство!» Черно-красным пора понять – среди политических сил у них нет друзей, есть только попутчики.

Возлюби секту ближнего своего как секту самого себя!

Если с чужими надо уметь враждовать, то со своими надо уметь дружить. Любому члену любой секты надлежит раз и навсегда понять: даже если его секта в самом деле является самой верной, самой правильной, самой лучшей из всех сект, даже если это действительно так, ей все равно никогда не стать ни новой CNТ, ни новой FORой, ни новыми «Индустриальными рабочими мира». Просто потому, что рядам с ней существует куча таких же сект, члены которых так же убеждены в своей правоте, в том их секты самые верные и самые правильные. Не важно, правы они или нет. В драке побеждает не тот, кто более прав, а тот, кто более уверен в своей правоте, или же тот, кто сильнее. Учитывая, что по своей силе и по уверенности своих членов секты более-менее равны, понятно, что конкуренция между ними, тем более драка на взаимное уничтожение приводят только ко всеобщему ослаблению. Но кто сказал, что секты должны друг с другом драться?

Любой идейный анархист знает доводы Кропоткина в пользу взаимопомощи – вражда между отдельными членами ослабляет вид, а взаимопомощь – усиливает. Но ведь то же самое верно не только для биологических, но и для социальных организмов! Не случайно все крупные (хотя бы по меркам своего движения) анархические организации, за исключением поздней РКАС, создавались не за счет роста секты, а за счет объединения. Кто-то скажет, что в период упадка народной активности большие организации не нужны, они все равно распадутся на мелкие группы, для делания сайта, издания журнала, росписи стен или раздачи листовок вполне подходят и секты. Возможно. Но в период подъема народной активности, когда необходимость в большой идейной организации появляется, причем появляется быстро и неожиданно, оная организация никак не создается, потому что секты привыкли друг с другом не сотрудничать, а враждовать и собачиться. В итоге объединиться либо не удается, либо удается к тому времени, когда волна же спадает (в том числе и из-за отсутствия большой идейной организации) и снова приходит время сект. Для того чтобы быстро объединиться в период подъема, секты должны научиться дружить в период спада.

Зимой и весной 2012 московские участники движения пытались проводить общие собрания и даже достигли в этом определенных успехов. Но про движение уже говорилось, что оно в идейном плане далеко не идеально, нужна еще и идейная организация, а ее не было. Создать из современного черно-красного движения организацию с правильной идеей, можно только хорошо это движение «почистив», что, конечно же, отрицательно скажется на моральном состоянии и тех, кого «вычистят» и тех, кто останется. Объединение, напротив, улучшает «моральный климат». Разумеется, нельзя объединяться с кем попало. Должны быть какие-то принципы, которые все должны разделять, иначе само создание идейной организации теряет смысл. Но по второстепенным принципам вполне можно спорить и внутри объединения, тем более, что переубедить того, кто считает тебя товарищем, всегда легче, чем переубедить того, кто считает тебя врагом.

И даже с точки зрения общего роста численности объединение полезно. Сплошь и рядом новый человек, думая, какая из сект ему ближе, обращает внимание на их вражду и в итоге отворачивается ото всех, потому не хочет участвовать в склоках или потому что не верит в успех (какой может быть успех, если все силы уходят на грызню?). Если же он будет видеть их союз, желание войти в какую-то из участниц этого союза у него не пропадет.

Подытоживая

Итак, коротко необходимую стратегию можно сформулировать следующим образом: отмежевание от чужих и дружба со своими. Это, казалось бы, до предела просто, но именно этого не хватает движению. Точнее, его составляющим. «Несектантская» часть движения готова блокироваться со всеми, включая ленинистов и либералов (даже непонятно, почему из потенциальных союзников выпали националисты****), тогда как сектантская готова кидаться на всех, включая почти полных единомышленников. И те и другие неправы не в том, что в принципе занимают свою позицию, а в том, что занимают ее, когда надо и когда не надо. Позиция сектантов должна действовать в отношении чужих, позиция несектантов в отношении своих. Одинаково глупо и проливать слезы на веселье, и веселиться во время горя. Одинаково глупо и дружить с врагами, и враждовать с друзьями.

_____________________________________________________________________________________

*Это не преувеличение, сохранение нынешней системы возможно даже без государства. Об одном из таких вариантов можно прочесть здесь: http://mpst.org/teoriya/ne-vse-zoloto-chto-blestit-2/.

** Ротатор – распространенное в начале 90-х примитивное печатное устройство, приводимое в движение мускульной силой (вращением ручки). Качество печати на ротаторе было столь низким, что когда однажды листовку, отпечатанную на ротаторе, газеты назвали листовкой «отпечатанной на плохом ксероксе», это стало предметом гордости печатавшего.

*** Оранжевыми акциями тогда назывались акции пародирующие, высмеивающие какое-либо явление. Так первой акцией ИРЕАНа стала манифестация с требованием канонизации и коронации Ельцина, приуроченная к 1 апреля.Такое значение термин «оранжевые» сохранял вплоть до «Оранжевой революции» в Украине.

**** Скорей всего это объясняется тем, что националисты, никогда не заигрывали с анархистами, в отличие от либералов и ленинистов, ивсегда были с анархистами в конфронтации. При этом и ленинисты и либералы всегда старались использовать анархистов для борьбы с националистами (фашистами). Таким образом, борьба анархистов с националистами является в зависимости от ситуации либо самообороной (именно так возник в современной России антифашизм), либо тасканием из огня каштанов для либералов или ленинистов. При этом враждебно анархисты и антифашисты относятся прежде всего к внешним признакам (символике, терминологии), а не к сути, о чем свидетельствует упомянутое выше сотрудничество «московских анархистов» конца 90-х с антесемитами-сталинистами (не говоря уже о том, что любой либерал, да и ленинист является в той или иной мере националистом (уже хотя бы потому, что он сторонник государства), и что это обстоятельство всегда упускается анархо-антифашистами).

10.10.12