Не за то ругающие
Когда кто-то нелюбящий нынешнюю власть, пишет, как плохо было в застойном СССР с едой, как там все голодали и стояли в очередях, это настораживает. Дело не только в том, что брежневский СССР с его четырьмя сортами вареной колбасы выглядел невзрачно по сравнению с «проклятым буржуинством», а не по сравнению с сегодняшней РФ, в которой нам под видом сыра могут продать пальмовое масло, а под видом первосортной свинины дохлую собачатину; что те, у кого тогда были деньги, могли и тогда сходить на рынок, где было все кроме пустых прилавков, только в несколько раз дороже, чем в магазине, а те, у кого их счас нет, и теперь могут себе позволить только макарошки (которые и тогда были везде, это мяса или масла могло не быть). В этом, конечно, тоже, но не только и не столько. А прежде всего в том, что основной проблемой позднего СССР была не бедность.
Основной проблемой СССР было отсутствие свободы. При Хрущеве и Брежневе уже сажали совсем не так, как при Сталине или даже Ленине. Но все равно сажали. Уволенный в запас офицер, пропивающий в ресторане выходное пособие и на вопрос: «Откуда у тебя столько денег?» ответивший: «Я китайский шпион!» – получил срок. За политический анекдот можно было оказаться выселенным из Москвы за сто первый километр. За критику существующего строя – сесть. Нельзя было поселиться в другом городе, не имея прописки, а прописаться было очень непросто. Нельзя было поехать на заработки за границу. И на отдых – тоже. Вернее, можно, но в исключительных случаях. Например, если государство решило тебя послать в загранкомандировку. При этом тебя проверяли по всем статьям: нет ли родственников за границей, не были ли они во время войны в оккупации, и т.д., и т.п. Обычно первый раз выпускали в соцстрану и только тех, кто уже побывал там и вернулся оттуда без происшествий, могли уже пустить в капстрану. А могли и не пустить. Могли и в соцстрану не разрешить ехать. Были «невыездные», которым даже разрешение просить было бессмысленно и они это знали. И уж, конечно нельзя было уехать за кордон на постоянное место жительства. Эмигрант считался прямо-таки предателем. Опять-таки были исключения. Например, под давлением мировой общественности разрешено было уезжать евреям и даже членам их семей. Была даже фраза: «Еврей – не роскошь, а средство передвижения». Были люди с мировой известностью, за которых тоже заступалось полмира, и их отпускали. Но все это было очень и очень тяжело, а для подавляющего большинства невозможно.
Никакой независимой прессы, никакого независимого радио или телевидения не было и быть не могло. «Продвинутые» слушали «вражьи голоса» (или просто «голоса») – западные радиостанции, вещавшие на СССР, но КГБ их глушило шумами. Самиздат был под запретом, и за него тоже можно было получить срок. Или вылететь с работы.
Ну, и конечно, не могло быть и речи о демонстрации протеста. Когда в 1968 восемь человек вышли на Красную площадь, протестуя против ввода войск в Чехословакию, все они сели. Причем не на сутки, а на годы. Впрочем, вру, посадили пятерых, еще двоих положили. В дурку. Это тоже было характерно для тех времен – чтобы меньше народу сажать, недовольных чем-либо просто объявляли психами, дескать, только псих и может быть недоволен жизнью в СССР. Ну, и одну участницу отпустили, потому как она была еще незасвечена, и все остальные сказали, что она – не с ними, а просто случайно мимо проходила и попала под раздачу. Надули, так сказать, следствие. Но сами отправились на несколько лет в лагеря и психушки.
Именно все это, а не малочисленность колбасных сортов, было основным аргументом оппозиции во время Перестройки. Именно свободы, а не колбасы требовали люди на многочисленных митингах. Именно этим отпирались Гайдар и Ко, когда после «освобождения цен» люди действительно начали голодать, когда рабочим месяцами и даже годами не платили зарплаты и кто-то жил с огорода, кто-то питался комбикормом (да, было и такое). Дескать, да, мы вас обобрали, но это же – плата за свободу! Это уже потом, в конце 90-х, когда народ кое-как выкарабкался из той ямы, в которую его запихнула новая власть (впрочем, новой она была только по названию, тот же Ельцин в СССР был персеком Свердловского обкома (это примерно то же, что сегодня - губернатор), те же Гайдар и Чубайс начали свою карьеру при КПСС и состояли в ней один – с 1980, другой – с 1978), и одновременно подросло новое поколение, не помнившее застойные годы, тогда начали пугать его портретами Зюганова с подписью: «Купи еды в последний раз». А тогда, в начале 90-х народу обещали жизнь голодную, зато свободную. И ругали «коммунистов» не за то, что при тех есть нечего будет, а за то, что опять начнут сажать за анекдоты.
Вобщем-то мы счас примерно к тому же и идем, у нас уже сажают за лайки. Так что, если сторонники нынешней власти пугают голодом «при коммунистах» – это понятно. В том же СССР пугали страшной жизнью при царском режиме. Но когда оппозиционер заливает про то, как голодал советский народ, вместо того, чтоб рассказать, как людей сажали за анекдоты или за критику партии, это странно.
* * *
Этому может быть два объяснения. Либо критик СССР считает народ тупой скотиной, которая хочет только жрать, а на свободу хочет срать, и которой поэтому про свободу вообще говорить бессмысленно, ей плевать, можно ли будет протестовать против войны или нет, оно все равно протестовать не собирается. Хотя, даже самому отпетому рабу может не понравиться, если хозяин начнет войну – на эту войну могут послать раба или его родственников, а обратно вернуть «грузом-200». Но раб этого может не понимать. Так вот, противник нынешней системы, являющийся одновременно противником того, что было в СССР может считать, что простонародью на все кроме колбасы наплевать, и чтобы оно не побежало в СССР за колбасой, надо его убедить в том, что там ее было меньше, чем даже счас. Вернее, что она была для народа менее доступна. Ибо счас ее много, да только не всяк ее может купить сколько надо.
Либо такой критик СССР сам плевать хотел на свободу. Он не обвиняет сторонников СССР в отсутствии в СССР свободы, ибо это для него как раз нормально. СССР не устраивает его совсем по другим причинам. Он мечтает не о свободном обществе, а о диктатуре, но о такой, которая была бы выгодна ему. Например, о такой, которую установил Пиночет. Спросите у какой-нибудь Латыниной, что она думает по поводу Чили времен Пиночета, и она рассыпется в похвалах. Очень многие хотели бы, чтобы в России сажали за любое неосторожное слово, не говоря уже о несанкционированном сходе, чтобы запрещали собираться больше, чем по два, а самое важное, чтобы запрещали бастовать или саботажничать на предприятиях. Чем это будет лучше СССР? Ну, конечно, тем, что в СССР голодали, а чем же еще?
* * *
Я не шучу, счас очень многие оппозиционеры недовольны не тем, что в РФ людей шмонают на каждом шагу, как в оккупированной стране, а тем, что все деньги тут текут не в карманы дельцов, а в карманы чиновников. И предлагая народу заменить диктатуру чиновников на диктатуру дельцов, говорят, что при той будет жизнь сытней. Не знаю, не уверен. Хотя, может, и будет. Однако я бы предпочел чтобы не было никакой диктатуры. А потому, я не жду ничего хорошего от тех, кто, говоря про СССР, пугает людей дефицитом, помалкивая при этом о куда более неприятных явлениях той эпохи.