"Моя мадам, дружок..."
Моя мадам, дружок,
моя мадам, дружок,
переметнулась от меня, как кошка,
к какой-то стерве в жо,
к какой-то стерве в жо,
к какой-то стерве в жёлтеньких сапожках.
Я пребывал в тоске,
я пребывал в тоске,
когда она о нём мне говорила,
что он, мол, просто хер,
что он, мол, просто хер,
что он, мол, просто херувим бескрылый.
Я с горя загулял,
я с горя загулял,
напился, сам с тоскою вспоминаю,
и отупел как бля,
и отупел как бля,
и отупел как бляха ременная.
Скандальчик для неё,
скандальчик для неё,
скандальчик для неё в своей манере
устроил я под ё
устроил я под ё,
устроил я под ёлкой в тихом сквере.
Но чорте почему,
но чорте почему
задумал я потом её дозвониться.
Решил, что будет муд,
решил, что будет муд,
решил, что будет мудрым с неё проститься.
Сказал её это враз,
сказал ей это враз -
она мне говорит: "не надо, милый!
езжай ко мне, я сра,
езжай ко мне, я с ра,
езжай, я тебя с радостью простила.
Благодаря судьбу,
благодаря судьбу,
благодаря судьбу, летел как птица
и думал, что я бу,
и думал, что я бу,
и думал, что я буду с ней мириться.
Бежал я налегке,
бежал я налегке,
бежал, надеясь сказку сделать былью,
но там был этот хер,
но там был этот хер,
но там был этот херувим без крыльев.
И он меня огрел,
и он меня огрел,
и он меня огрел своей башкою,
хотя, что ему дел,
хотя, что ему дел,
хотя, что ему делал я такое?
Что буду удирать,
что буду удирать,
что буду удирать,
он, видно, думал,
но в брюхо ему сра,
но в брюхо ему сра,
но в брюхо ему сразу нож я сунул.
Ну, а ментов хоть жди,
ну, а ментов хоть жди,
а хоть не жди - прийдут поставить точку.
И сразу засади,
и сразу засади,
и сразу засадили в одиночку.
Теперь мне всё равно,
теперь мне всё равно,
на много лет отрезан я от мира.
Шагаю нога в но,
шагаю нога в но,
шагаю нога в ногу с конвоиром.
Но, если б я не сел,
но если б я не сел,
тогда тебя в одном заверить смею:
она была бы цел,
она была бы цел,
она была бы целый век моею.