Cнова о Крыме

События в Каталонии вдохновили Шрайбмана на новую поддержку донбасского сепаратизма. Тут я не могу быть с ним солидарен, хотя, в последнее время он вроде бы перестал утверждать, что донбасцы считают себя каким-то особым этносом, и сосредоточился на том, что право на самостоятельность не должно зависеть от того, являются ли те, кто его требует каким-то этносом, субэтносом, или кем еще, принцип «насильно мил не будешь» относится ко всем. Я просто не считаю, что донбасцы изначально хотели отделения, скорей они хотели объединения с Россией, а еще скорей, вообще ничего не хотели кроме сохранения домайданого статус ква, проект «Новороссия» возник в головах российских имперцев и прежде всего Путина. Кроме того, у донбасцев, видимо, с самого начала был страх перед «бандеровцами», который в дальнейшем только усилился. Если быть еще более точным, то среди донбасцев были самые разные настроения от чисто гопнического желания пограбить во время разборок, до вполне идейных мечтаний о возрождении СССР или о вхождении в Европу (многие из донбасцев были на Майдане и в добробатах было много жителей Донбасса, считающих, что при нынешней власти им туда просто не вернуться). Был страх местной криминально-бюрократической элиты за свои места в случае прихода новой власти. Был страх шахтеров потерять свои в случае присоединения к России. Все это было перемешано и накладывалось одно на другое, так что картина была весьма противоречивая. При этом без помощи России все бы закончилось так же как в Харькове или Одессе. И хотя Шрайбман справедливо пишет, что в истории многие сепаратисты и революционеры пользовались помощью со стороны, в данном случае скорей можно сказать, что это российские власти воспользовались помощью будущих сепаров.

Гораздо уместнее в связи с Каталонией вспомнить про Крым. Он тоже был завоеван российской армией, а не отделен самими его жителями, однако последние мечтали об отделении давно, с самого распада СССР, если не с момента передачи Крыма УССР. Желающих отделиться было то больше, то меньше, и желание их было то сильнее, то слабее; возможно, не всегда они составляли большинство и уж точно, не всегда были готовы за это отделение проливать свою и чужую кровь, если вообще когда-то были готовы, но они были всегда и это бесспорно. И если бы референдум был проведен не под чутким руководством оккупантов, а под каким-нибудь присмотром ООН, то результаты его были бы куда скромней, чем те, которыми козыряют крымнашисты; но тем не менее большинство бы скорей всего высказалось за отделение от Украины. Особенно, если бы вопрос стоял исключительно об отделении, а вопрос о том, что будет после него, оставался открытым. Впрочем, и если бы вопрос стоял однозначно: «С Россией или с Украиной», – большинство бы высказалось за Россию. Не знаю, сколько бы процентов они набрали, конечно, не девяносто (если бы, конечно, противники не стали бойкотировать референдум, а приняли в нем участие), но процентов восемьдесят они бы набрали. Ну, хорошо, пусть семьдесят, пусть даже шестьдесят, учитывая, что многие могли бы решить, что Россия, конечно, лучше, но резкие перемены ни к чему хорошему не приведут, от добра добра не ищут и лучше уж Украина в руке, чем Россия в небе, но все равно большинство бы было за Россию. Разумно это или нет, вопрос другой. Лично я убежден, что для крымчан лучше было бы добиваться независимости, причем, прежде всего фактической, а не формальной, можно было бы даже и оставаться в составе Украины на особых правах, как Канада, Австралия или Новая Зеландия до сих пор формально остаются британскими доминионам, при этом являясь вполне самостоятельными государствами. Но большинство крымчан хотело в Россию.

Однако если большинство крымчан было настроено пророссийски, то большинство крымских татар – антироссийски. При этом крымские татары были меньшинством в Крыму, однако они были большинством в целом ряде его внутренних районов. И если признавать за жителями Крыма права на выход из состава Украины и присоединение к России, то точно так же следует признавать право жителей любого района Крыма выйти из России и присоединиться к Украине или к Турции, или вообще ни к кому не присоединяться остаться независимыми, образовав какую-нибудь Бахчисарайскую народную республику или народный халифат, если возникнет такое желание. В свою очередь, если внутри этого района окажется меньший район, жители которого пожелают уйти из Украины, Турции или Бахчинаха, то и за ними следует признать такое право. И так до бесконечности, вернее – до единицы, ибо после того, как какой-нибудь один-единственный человек со своим двором отделится от какого-нибудь независимого села, то уж от него вряд ли станет отделяться его кот – котам все равно как называется их территория и под чьей она юрисдикцией. И уж полчеловека или полкота точно не отделятся.

Кстати говоря, в Средние века, тем паче в более ранние времена такое положение вещей ни у кого бы не вызвало удивления. Хотя и в Средние века феодал, если имел возможность завоевать кого-то, старался эту возможность не упустить. Но он, по крайней мере, не использовал двойную мораль и признавал, что если он имеет право завоевать кого-то, то и любой другой имеет право завоевать его, а если он может отделиться от кого-то, то и кто-то другой имеет право отделиться от него – были бы силы. Он мог возмутиться тем, что его победили не в честном бою, а обманом, но он бы не стал выяснять, является ли его противник вождем этноса или просто вождем банды. Правда, его могло бы волновать, имеет ли его противник дворянский титул. Как бы то ни было, но это все было в прошлом. А что сейчас?

А сейчас принято признавать право на самостоятельность для себя и не признавать его для других. Все украинцы или уж во, всяком случае, подавляющее большинство их знало о настроениях крымчан, но никто или почти никто не был озабочен тем, чтобы эти настроения как-то изменить. На Майдане я видел газету, в которой писалось, что ежели крымчане не хотят жить в Украине, то у них есть свой путь – чемодан-вокзал-Россия. Мысль о том, что чемодан может оказаться неожиданно большим, настолько большим, что туда влезет целый полуостров, эта мысль как-то не приходила людям в головы. Но ведь и жителей Севастополя не особо беспокоит, хотят ли крымские татары жить в России или нет. Их, возможно, беспокоит это с чисто утилитарной точки зрения: а не начнут ли татары бузить. Но средством к тому, чтобы татары не бузили, большинство севастопольцев скорей всего считает твердую руку властей, а не право татар на отделение. При этом, однако, я сильно сомневаюсь, чтобы татары хотели отделиться в границах Бахчинаха. Я подозреваю, что они претендуют на весь Крым – когда-то им и принадлежавший. Разумеется, мои подозрения, это не больше, чем мои подозрения, и все-таки они у меня имеются.

Крымнаш прибавил ко всему этому еще одну составляющую. Я не знаю, как бы обстояло дело, если бы Путин не влез в Крым. Да, там были волнения и они могли бы закончиться требованием независимости. Как бы на это отреагировала новая власть и, что гораздо важнее, украинский народ, судить сложно. Думаю, что возможны были самые разные варианты и все зависело от множества субъективных факторов. Во всяком случае шансы на полное или почти полное отделение Крыма и даже на его мирное отделение (особенно, если бы при этом Украина сохранила формальные остатки суверенитета над ним) были. Но Путин влез нагло и бесцеремонно. Я раньше считал, что он сделал это сознательно, что он намеренно стремился задеть самолюбие украинцев, чтобы отвлечь их от социальных проблем военным конфликтом. Теперь я склонен думать, что Путин вовсе не спланировал гениальный ход, он просто тупо применял один и тот же прием, который в Южной Осетии сработал, в Крыму сработал прекрасно, а в материковой Украине с треском провалился. С Крымнашем, решившим сразу несколько проблем, Путину просто повезло, как потом не повезло с «Новороссией», только создавшей ему новые проблемы. Нас, однако, интересует другое. Крымнаш резко усилил в украинцах неприятие крымского сепаратизма. Многие считают украинцев жадными и скупыми индивидуалистами-собственниками. Это неверно. Украинец может быть и щедрым. Однако он не любит, когда у него что-то берут без спросу. Даже если это что-то ему на дух не нужно. Именно это и произошло с Крымом. От потери Крыма непосредственно пострадала относительно небольшая часть украинцев (хотя такие тоже есть, в конце концов многим пришлось просто уезжать из Крыма или оставаться при новом порядке, которого они сами не хотели). Но оскорбленными себя почувствовали все. При этом украинцы – народ упрямый. И если счас им не до Крыма, они могут заняться им и через десять, и через двадцать лет. Наверное, жители Крыма не виноваты в безобразиях Путина. Но что это меняет? Тем более, что виноваты они или нет, но, большинство их, скорей всего эти безобразия поддерживает.

Вопреки мнению большинства великороссов, считающих, едва ли не пол-Украины «исконно русской территорией» довольно большие части РФ на самом деле населены украинцами, причем, это относится не только к отдаленным от Украины частям Поволжья, Сибири и Дальнего востока, но и к территориям, непосредственно граничащих с Украиной. Белгородчина, территории вокруг Богучара, Таганрога – это все украинские земли. Не говоря уже о западной части Кубани. Правда, сейчас уж где-где, а на Кубани антиукраинские настроения сильнее, чем где бы то ни было в России. Однако все может измениться. Поводом для проукраинских настроений вполне могло бы стать своеволие братков на той же Кубани. Поэтому жители, да и власти Украины вполне могли бы потребовать от российских властей не возвращения Крыма, а передачи в обмен на Крым украинских земель, принадлежащих РФ. Но это – логика родо-племенного общества или логика позднего средневековья и раннего Нового времени, когда границы начали стараться установить по этническому признаку. Кроме того, для нынешних бюрократов она слишком сложна. Им проще требовать то, что положено «по закону», чем то, что полагалось бы «по совести». Да и где гарантия, что жители этих районов захотят в Украину? Они могут и захотеть, и даже сами попроситься (такие случаи уже были, на Северщине были села, жители которых в конце 90-х или в начале 00-х составляли петицию с просьбой принять их в состав Украины (другое дело, что это делалось демонстративно в ответ на очередное обострение социальных проблем)), но могут и не захотеть.

Рассчитывать на то, что в случае победы над Россией и возвращения Крыма украинцы сразу же проведут там новый референдум и, получив не девяносто, но все же шестьдесят-семьдесят процентов за отделение разведут руками и отпустят побежденных восвояси, как-то наивно. Правда, судя по всему, Крым присоединился к России надолго. Но совсем не обязательно навсегда. А как поведут себя сами крымчане в случае возвращения? Хватит ли у них пороха оказать силовое сопротивление? Да не сочтут меня националистом, но я думаю, что большинство имперцев-великороссов сложат фигу в кармане, а вот обрусевшие украинцы, вроде меня грешного, но только пророссийски настроенные, могут и упереться. Правда, в наше время трудно загадывать даже на десять лет вперед. И кто знает, что будет, когда Россия, наконец, надорвется и потеряет способность к сопротивлению не только Китаю, но и европейским странам. Может быть, тогда Крым захватит Турция. А может, уже ее разорвут курды. А может быть, Крым захватят курды и отдадут его Турции в качестве компенсации за Западный Курдистан. Самые фантастические предположения могут оказаться реальными.

Если бы Путин не влез в материковую Украину, Крым бы ему все простили. Все, кроме самой Украины, естественно. Нет, официально его частью России никто бы не признал, кроме опять-таки какого-нибудь «Архипелага дохлой свиньи», но это неважно. Прибалтику, если кто не в курсе, частью СССР не признавали вплоть до ее выхода. Никто из иностранных дипломатов в Прибалтику не ездил принципиально. Но этим дело и ограничивалось. Ограничилось бы этим и тут. Путина бы умиротворили в обмен на отказ от остальной Украины. Но теперь это уже невозможно. Санкции уже ввели, каша уже заварилась, взаимная злоба накопилась... И хотя Крым и не бутерброд, но упал он опять маслом вниз. И пока он падает только так. Варианта, при котором и волки были бы, если и не сыты, то хотя бы с голоду не мерли, и овцы, если не целы, то хотя бы живы в ближайшее время не предвидится. В отдаленное – не знаю. Не берусь судить.