Локальные культуры и буржуазный космополитизм
Человек – существо культурное. Не в том смысле, что человеком может быть лишь тот, кто не режет рыбу ножом, а в том, что у любой группы людей есть своя определенная культура (в широком смысле этого слова), включающая в себя определенные знания, взгляды, привычки, манеры поведения, язык и много что еще. Культура, кстати говоря, есть не только у человека. Даже у шимпанзе, каждое стадо имеет свою особую культуру, проявляющуюся, например, в особенностях изготовления деревянных копий для охоты. Но в данном случае речь не о шимпанзе, а о человеке. Человеческая культура тоже не едина, она разделяется на различные культуры, связанные с различными особенностями тех или иных групп людей: с их языком, историей, образом жизни, знаниями, образом жизни и т. д., и т. п. Разделяется культура и по социальному признаку – если утверждение о том, что в любом современном обществе есть две культуры – культура угнетателей и культура угнетенных, если это высказывание и не совсем верно, то лишь потому, что угнетатели и угнетенные тоже далеко не всегда являются однородными массами, и вполне может существовать заметное различие между культурой дворянина и культурой купца или даже между культурой столичного аристократа и культурой провинциального помещика. Аналогично, могут сильно различаться культуры сельского общинника и заводского рабочего или даже культуры рабочих огромного автозавода и рабочих мелких автомастерских. Однако гораздо принципиальней не то, что могут быть различные культуры, подкультуры и субкультуры внутри одного класса, а то, что у разных классов всегда возникают разные культуры, хотя при этом представители классов правящих, по крайней мере, в наше время, норовят в той или иной степени навязать свою культуру и тем, кем они правят, навязать под видом общенациональной или даже общечеловеческой культуры. В значительной степени им удается, и все же не до конца. Культура грузчика рынка и культура директора рынка – это как правило разные культуры, даже если и тот и другой, допустим, азербайджанцы и даже выходцы из одного поселка.
Однако, важно помнить и другое – культура грузчика-азербайджанца и культура грузчика-русского – это как правило тоже разные культуры. Потому что люди с детства говорили на разных языках, слышали разные рассказы, разные песни, разные истории. Потому что современному обитателю Гарлема, ничего не скажет имя Степана Разина, а большинству жителей России – имя Малькольма-Х. А если даже и скажет, то все равно, объяснить, что такое анархизм итальянцу проще, рассказав ему про Сакко и Ванцетти, а объяснить это китайцу, легче, сославшись на Лао-цзы. Свое, оно как-то понятнее.
Разумеется, между культурами возможен синтез, обмен. Более того, он даже полезен. Во-первых, он культурно человека обогащает (когда человек знает и про Стеньку Разина, и про Вильгельма Телля, он знает больше, чем тот, кто знает только про одного из этих людей), во-вторых, объединяет (чтобы понимать человека надо понимать его культуру), а в-третьих, спасает от деградации. Как показывает исторический опыт, общество, оказавшееся в культурной изоляции неизбежно теряет свои культурные навыки. Так, после того, как в результате таяния ледников Тасмания стала островом, ее жители, оказавшись в изоляции, за несколько тысячелетий, биологически будучи вполне нормальными Homo sapens’ами, культурно опустились почти до уровня питекантропа (или уж во всяком случае не выше неандертальца*). Австралийцы, оказавшиеся тоже изолированными, но по крайней мере изолированными не в границах острова, а в границах, хоть и малого, но материка, тоже деградировали, но значительно меньше. Идеально было бы вообще объединить все культуры в единое целое, если б не одно «Но» – ни одна даже самая большая голова не вместит столько человеческого опыта. Собственно говоря, именно потому и деградирует изолированная культура, что, даже в рамках ее одной, никто не может знать всего, каждый человек знает лишь часть, а потому, может оказаться так, что кто-то уносит с собой в могилу сведения, неведомые другим и восстановить их можно только, общаясь с людьми другой культуры. Так что полное объединение культур в одну без потерь невозможно, как невозможно создание единого языка без потерь чего-то, что было в других. Есперанто хорош как дополнение к существующим языкам, если же все перейдут на есперанто, забыв все прочие языки, это приведет к культурной деградации человечества. Человек знающий эсперанто, при прочих равных уступает человеку, знающему три или пять обычных языков. То же верно и для любого другого международного языка, эсперанто в этом смысле ничуть не лучше и не хуже одного из обычных языков. То же относится и к культуре в целом. Новая культура, созданная на основе синтеза принципиально не отличается от любой другой. Поэтому замена всех культур на одну общую тоже будет такой же культурной деградацией, как переход всего мира на эсперанто, или как происходивший в романе Оруэлла, переход с английского на новояз, переход, имевший своей целью не обогащение, а обеднение человеческой мысли.
Все вышесказанное верно для культур угнетенных. А вот создание общей, единой мировой буржуазной культуры вполне реально. Ибо современные буржуазные культуры все больше эволюционируют к… бескультурью. И если культуру, вобравшую в себя достижения всех культур, невозможно уместить ни в одной голове, то культуру, не вобравшую в себя ничего из культурных достижений, можно уместить даже в мозгу дебила. При этом буржуазия, заинтересована в том, чтобы превращать людей в дебилов. Это вполне естественно. Когда буржуазия была на подъеме, когда ей для завоевания мирового господства полезно было открывать что-то новое, она могла создавать культурные шедевры. Но сейчас, когда она подмяла под себя весь мир, она для сохранения своего господства заинтересована в том, чтобы свести всю культуру к удовлетворению самых примитивных потребностей. И как тоталитарные государства в оруэлловском романе упрощали язык, так современная буржуазия всего мира упрощает культуру. То, что нам сейчас преподносится под видом общемировой культуры, есть общебуржуазная культура или, вернее, общебуржуазное бескультурье. Разница лишь в том, что у Оруэлла все это происходило централизованно, по указанию правительства или вернее, партии, тогда как современной мировой буржуазии единое правительство или единая партия не нужны, она и так все делает одинаково в силу одинаковости своих интересов (впрочем, и у Оруэлла три государства тоже иной раз, не сговариваясь, действовали сходно (например, вся война велась на периферии, в центральные районы вражеские армии не входили, даже если могли это сделать, это просто было не в интересах правящих верхушек)). В конце концов лемминги при переселениях идут толпами безо всяких командиров и руководителей, идут просто потому, что когда идет все стадо, трудно почти невозможно не идти вместе со всеми, даже если идешь к обрыву, реке или даже морю. По этой самой причине, не только буржуазия, но и многие «левые», подчиняясь общей тенденции, поддерживают эту тенденцию, как лемминги, своим движением поддерживают общее движение стада, идущего в пропасть.
Левым ничего хорошего космополитическое бескультурье не дает. Вместо разнообразия народных, культур, вобравших в себя самые различные примеры самоорганизации, взаимопомощи сопротивления властям и много еще чего хорошего, культур, друг друга взаимно дополняющих и обогащающих, люди получают единую буржуазную культуру, основанную на бездуховности и потребительском отношении к миру. К этому только и может привести космополитическая унификация. Из этого, кстати, не следует, что буржуазная культура может быть только космополитической. Она вполне может быть региональной, национальной, этнической. Просто единая космополитическая мировая культура в ее современном понимании, единая мировая унифицированная культура сегодня может быть только буржуазной.
Когда слово Диоген придумал слово «космополит», то есть «гражданин мира», он стремился не к отказу от местных культур, а к их объединению. К созданию культуры, которая вберет с себя все существующие культуры мира. В рамках той части мира, о существовании которой знал Диоген, это казалось вполне возможным. Как прекрасно тогда звучало слово «космополит»! И как его испохабили современные космополиты!
_____________________________________________________________________________________
*Тасманийцы разучились делать костяные орудия, теплую одежду, рыболовные сети, каменные орудия с деревянной рукояткой, гарпуны, бумеранги и даже копьеметалки.