Проблема нынешней ревэпохи
Одна из проблем сегодняшних революций это дискредитация самой идеи коммунизма. Большинство современных людей даже не представляет себе, что такое коммунизм, у них это слово ассоциируется с тоталитарными режимами и с дурацкой фразой: «Отнять и поделить!» Это при том, что при коммунизме просто не может быть никакого дележа, ибо все принадлежит всем, тогда как при капитализме собственность постоянно отнимается и делится. Точно так же при коммунизме не может быть тоталитарного государства, равно как и нетоталитарного, ибо не может быть государства вообще, не может быть начальников и подчиненных, не может быть разницы в зарплате, ибо не может быть самой зарплаты, в коммунизме постоянное разделение труда заменено разделением его по времени, а распределение идет в соответствии с потребностями. Это не способствует фанатичной работе, но оно и к лучшему – представьте себе, что будет, если лесоруб будет стараться срубить как можно больше деревьев, асфальтировщик – заасфальтировать как можно больше земли, а хирург-дантист – вырвать людям как можно больше зубов? Может, и не страшно, что в получившемся мире нельзя будет вырастить даже яблоню, ведь яблоко все равно никто не сможет ни раскусить, ни разжевать, но жить в таком мире не хочется. В отличие от этого при коммунизме производство определяется потреблением. Но сколько все вышесказанное не объясняй современным людям, семьдесят процентов из них заткнут уши и закричат: «Нет! Все поделить, это уже было!» – а еще двадцать девять согласятся и начнут приводить в качестве положительного примера СССР, Кубу и Северную Корею. И лишь один из ста, согласится или нет, но, по крайней мере, поймет, о чем идет речь.
Кризис отношения к коммунизму совпал с кризисом рационализма. В наше время столь велик интерес ко всевозможным колунам и экстрасенсов, что такой теоретик как Инсаров даже выдвинул предположение о чередовании рационалистического и религиозного этапов в революционном мировоззрении и о том, что идеологами предстоящих революций станут ведьмы и борцы с рептилоидами.Украинская революция, похоже, опровергает это предположение – ее идеология больше напоминает еще не социалистическую, но уже рациональную идеологию Великой Французской революции, похоже, что речь идет не о смене периода, а просто о некотором откате назад. Вообще же никакая идеология, став массовой, не осталась до конца рациональной – элементы религиозности находили даже в движении анархистов Испании, не говоря уже о позднем ленинизме с его трупопоклонством, и поистине религиозным отношением к социальным процессам, или о «гражданской религии» с культом Верховного существа. С другой стороны вопрос: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто же был дворянином?» – не менее рационален, чем апелляция «Происхождение семьи, частной собственности, государства», – хотя и исходит из неверного положения о создании человека богом. Наконец, нелишне вспомнить о конфуцианстве и даосизме – первое изначально было вполне рационалистическим, а последнее еще и материалистическим, однако, оба учения со временем превратились в религии. Скорей всего ни одно массовое мировоззрение не может обойтись без элементов как рационализма, так и иррационализма. Без рационализма трудно убедить массы в своей правоте, без иррационализма массам трудно перенести трудности борьбы, как без морфия трудно перенести боль хирургической операции. А потому основное значение для нас имеет не доля рационализма (хотя, чем рациональнее учение, тем больше шансов, что оно приведет к желаемому результату – идти лучше, пользуясь верной картой, а не интуицией), а отношение к коммунизму.
Идеи коммунизма тоже присутствовали в самых ранних революциях и восстаниях. Всевозможные «царства божии на земле» были ни чем иным, как коммунизмом в таком виде, у каком его могли себе представить наши предки. Другое дело, что сторонники построения на земле божьего царства всегда оказывались в меньшинстве и бывали побеждены. Но в меньшинстве сторонники немедленного коммунизма оказались и в последнем великом революционном подъеме. В Великой Русской революции коммунизм хотели завоевывать анархисты и максималисты, тогда как большевики и даже левые эсеры, не говоря уже о меньшевиках боролись за некое переходное общество. И дело тут даже не в том, что это отодвигало коммунизм с завтрашнего дня на послезавтрашний, а в том, что отодвигался он с завтрашнего дня на неопределенный – революция становилась переходом к «трудовой республике» или «диктатуре пролетариата», а как переходить от «диктатуры пролетариата» к коммунизму, было неведомо (рассуждение про «отмирание государству» сродни рассуждению о неизбежности страшного суда – будет, но когда и как – неизвестно). Именно в этом отличие анархизма, от большевизма. В Испании анархистами было большинство революционеров и большинство их на словах стояло за коммунизм, но на деле большая их часть ограничилась «капитализмом без капиталистов», передав предприятия в собственность трудовым коллективам. Лишь меньшая, хотя и довольно большая часть анархистов начала создавать коммуны. В результате ни одна из революций того времени не стала победившей коммунистической. Однако, многие из них по крайней мере вплотную подошли к этому, стали проигравшими коммунистическим революциями, если угодно. А что ждать тогда от революций нынешнего периода?
Помимо великих революционных периодов, порождающих великие революции, есть еще и периоды, порождающие революции или проигранные или, во всяком случае, не сыгравшие столь принципиальную роль в последующей истории. К таким периодам, кстати говоря, относится период 60-х-70-х годов позапрошлого века. И стал он таким именно потому, что идейная база его была столь же путана и недоработана, как идейная база нынешнего. Не случайно сейчас так велик интерес к Бакунину, хотя по своим взглядам он был лишь формирующимся анархистом, в отличие от того же Кропоткина. Именно этим он мил сегодняшним левакам, чувствующим в нем товарища по несчастью.
К тому времени несостоятельность старых идей, ограниченных «свободой, равенством и братством» без экономической основы были уже видна, но они еще не была окончательно вытеснены. Марксистская ветвь социалистического учения, достигла максимума, дальше которого он в качестве массовой идеологии уже не развилась, и, что самое неприятное, в дальнейшем ее ждала деградация, превращение в буржуазную идеологию. Другая ветвь, изначально еще более отсталая стремительно эволюционировала от прудонизма к анархо-коммунизму. Сама отсталость прудонистской идеологии вынуждала ее развиваться. Подобное часто случается в истории. Так к концу XIX века Англия могла себе позволить не менять свое уже устаревающее, но еще не безнадежно устаревшее оборудование на более новое, тогда как отсталая Япония должна была или превратиться в колонию, или заменить свои цепы и кузнечные молоты на современное оборудование и заменила их на самые новые станки и машины, обогнав в результате Англию. Так же обстояло дело с марксизмом и прудонизмом. Если марксистская модель, оплаты по часам, в то время еще казалась жизнеспособной (несостоятельность «оплаты по труду» показал позднее Кропоткин), то наивность идеи: «Каждому – продукт его труда», – была видна невооруженным глазом – сам Прудон никогда бы не захотел получать зарплату тиражами печатной продукции, и в итоге анархизм взял на вооружение принцип: «Каждому – по потребностям». Подобные перемены шли в и по другим фронтам, что в итоге сделало анархо-коммунизм самой передовой и последовательной из революционных идеологий своего времени. Но это было уже позже, а пока будущий анархизм лишь только-только начал выходить за рамки левого прудонизма.
Сам Бакунин не был виноват в том, что не был еще последовательным анархо-коммунистом, как ни один питекантроп не был виноват в том, что был не гомо сапенсом, а всего-навсего гомо эректусом. Но питекантропу от этого не легче – он, к примеру, так и не смог проникнуть на север, так как не умел изготовлять одежду. Также и Бакунину не легче от того, что вина лежит не на нем – все равно он так и не увидел великой революции. Ее увидел Кропоткин, доведший эволюцию анархизма до завершения.
От конца революционного периода, который застал Бакунин, до начала того, который застал Кропоткин – тридцать девять лет. Для истории – не срок, а для человека – целая жизнь. Кто-то из нынешних революционеров через сорок лет еще сможет откусить и прожевать кусок хлеба, кто-то сможет есть только бульон да жидкую кашу, а кого-то уже самого будут есть черви, а то и вовсе уже съедят без остатка. Повторить уже однажды пройденный путь легче, возрождение социалистической идеологии может произойти быстрее, чем ее становление. Если же исходить из того, что великие революционные периоды происходят в среднем раз в сто двадцать пять лет, то «точный» срок начала очередного такого периода – 2035 год. Конечно, в точный срок не наступал ни один период, но, так как мы не знаем, поторопится он или запоздает, возьмем за основу этот год. Получается почти двадцать лет ожидания. Тоже много. Сколько вам будет в 2035? Заметим, что начало великого революционного периода, это еще не начало великой революции. В ХХ веке великий период начался в 1010 году (Мексиканская революция), великая революция – в 1917, а ближе всего к коммунизму подошла Испанская 1936-1939. В XVI веке период начался в 1524 и совпал с началом великой революции, но победившей революцией стал последний всплеск 1566-1579 (Голландская революция). Как бы то ни было, но великой коммунистической революции нам не видать как своих ушей, пока не будет массовой коммунистической идеологии. Будет она через два года – значит, через два года может быть и великая коммунистическая революция. Будет через сорок лет, значит, по меньшей мере сорок лет сорок лет будем топтаться как евреи в пустыне. Наконец, может быть и так, что великая революция просто, как и все предыдущие, останется буржуазной. Победа коммунизма отложится еще приблизительно на сто двадцать пять лет. Помимо того, что никто из нас столько-то уж точно не проживет, заметим, что человечество просто не в состоянии еще столько прожить при растущей (а она по своей природе может быть только растущей) капиталистической экономике. Ресурсов Земли не хватит.
Непонятно, откуда может возродиться новая идеология. Марксизм слишком долго эволюционировал в сторону деградации, превращению в буржуазное учение. И поскольку он победил именно как буржуазная идеология, преодолеть эту тенденцию будет трудно. Людям трудно объяснить, что победы Ленина, Мао или Ким Ир-сена были на самом деле поражениями коммунизма. Анархизм, из-за долгого пребывания в неблагоприятных условиях тоже выродился частично в либерализм, частично в эсдековщину. Все эти выродившиеся группы мешают отдельным нормальным, из которых могло бы что-то развиться. Для левых исламистов путь к социалистической идеологии – новый путь, они его за десять-двадцать лет не пройдут. С другой стороны, если кто-то из них познакомится с анархо-коммунизмом и левым марксизмом, то кто его знает. Или просто эти учения попадут в регионы, где они не опозорены сторонниками тоталитаризма или анархо-либералами. Наконец, очень многое зависит от традиций тех или иных районов в которых начинается революционный подъем. Кстати говоря, потеря Украины для коммунистической революции нежелательна еще и потому, что Украина имеет уникальную традицию вооруженной революционной борьбы, которой не имеет ни один регион в Европе (за исключением, может быть, Северного Кавказа) и редкий регион в мире. Другой такой случай нам просто не представится.
Надо иметь в виду, что кроме всеми помнимого цикла феодализм-капитализм, человечество прошло еще один такой же цикл. Последний не только редко вспоминают, но и недооценивают, снижая его ранг до части одного цикла, считая какой-то единой «рабовладельческой» формацией. Однако, это неверно – античная формация есть ни что иное, как древний феодализм и древний капитализм (то, что происходило в это время на Востоке, относится к азиатскому деспотизму, длившемуся до нового времени)*. То, что классический феодализм развился не из древнего, равно, как и классический капитализм, в данном случае неважно – ихтиозавр тоже не был предком дельфина, однако занимал ту же экологическую нишу, что и современный дельфин. Так вот, дело в том, что древний капитализм закончился не коммунистической революцией, а полным разрушением, после которого начал развиваться классический феодализм на материальной базе античного капитализма, но на социальной базе доклассового общества (там, где сохранились остатки античности (прежде всего в Италии), они только тормозили развитие феодализма). Это значит, что и нынешний капитализм вполне может закончится не победой коммунизма, а всеобщим развалом с последующим развитием неофеодализма. При котором в дворне у пацанов будут вместо конюхов и кузнецов механики, и оружейники, а барщину лохи будут отрабатывать не только на полях, но и в мастерских, братки будут ездить на бронетронспортерах, бугры – на танках, а паханы – летать на вертолетах, однако суть от этого не измениться – пацаны будут эксплуатировать лохов теми же методами, которыми бояре, дворяне или рыцари – словом «благородные» эксплуатировали смердов. После этого коммунизм будет отложен уже не на столетие с лишним, а, по крайней мере, на тысячелетие. Или, учитывая экологический кризис, человечество может оказаться в коммунизме, но не в новом, а в первобытном, изготовляя оружие из металла, собранного на руинах городов и охотясь на каких-нибудь гигантских крыс, и страусоподобных ворон которые займут нишу истребленных копытных. Примитивистов это, возможно обрадует, но ведь затем все повторится по новой. Наконец, все может закончится такой катастрофой, после которой человечество вообще не выживет. И чем дальше откладывается коммунистическая революция, тем больше шансов, что история пойдет по одному из этих путей. Утверждение о том, что каждая новая буржуазная революция приближает нас к коммунистической, даже с точки зрения марксизма (с точки зрения других теорий оно вообще по меньшей мере спорно) верно лишь для определенного периода, когда еще не создана надлежащая матбаза и когда польза от ее создания перевешивает вред от «побочных эффектов» развития капитализма, которые еще не коснулись всего мира. Сейчас этот этап давно пройден и дальнейшее развитие капитализма, даже с точки зрения марксизма, уже приносит больше вреда, чем пользы.
В такой ситуации у сторонников коммунизма один путь – они должны всеми силами пытаться как можно скорее развить массовое сознание от такового времен Бакунина до такового времен Кропоткина. Тот факт, что каждый из нас лишь капля в море, не дает оправдание – море состоит из капель, и любая новая капля может оказаться той, которая, наконец, переполнит его. Или не оказаться. Вспомним английскую классику: из-за отсутствия гвоздя лошадь потеряла подкову, стала хромать, всадника убили, он оказался командиром конницы, которая в итоге была разбита, после чего побежала армия, враг взял город и перебил всех пленных. Любой из нас, отказавшись от борьбы за коммунизм, может стать тем самым гвоздем, из-за отсутствия которого был вырезан целый город. Да что город, как видим, судьба человечества на кону.И если даже мы не успеем победить в ближайшей революции, то все равно, чем больше мы сделаем для ее перерастания в коммунистическую, чем больше экспериментов поставим, чем больше людей убедим в своей правоте, тем больше шансов, что через пять десять, двадцать лет начнется или новая революция или даже новый подъем, который уже будет нашим. Да, начав борьбу, мы рискуем до него уже не дожить. Но, отказавшись от борьбы, мы все равно будем потеряны для коммунистической революции, равно, как и начав борьбу за победу буржуазной. Те, кто побеждают в буржуазной революции, коммунистическую уже не делают. Так что, даже если коммунистическая революция будет завтра, мы должны сделать все, чтобы она произошла сегодня. Иначе ее и послезавтра не будет.
И что самое важное, это должно касаться не только практики, но и теории. Надо не только «раскачивать лодку», но и думать о том, куда и как плыть, когда лодка перевернется. Где наш берег? Об этом надо думать постоянно. Кому-то это не по зубам или вернее не по мозгам. Это не оскорбление, ибо это следствие не недостатка ума, а определенной его направленности. Кому-то, может, лучше вообще самому ничего в этой области не придумывать, а спросить совета у других Но и такой человек может внести свой вклад в идейную борьбу – он может донести до других не свои так чужие полезные мысли. Это не значит, что нам надо истошно вопить: «Да здравствует коммунизм!» Может быть, придется убеждать людей другими словами. Может быть, убеждать их постепенно. Может быть многое. Но убеждать их в том, что надо строить новое общество, и понимать самим, каким оно должно быть, хотя бы в общих чертах, просто необходимо. Повторю еще раз, Бакунин не увидел великую революцию не потому, что был глупее Кропоткина, а потому что последний стоял на его и марксовых плечах, тогда как Бакунин – в лучшем случае на плечах «нищего философией» Прудона. Сегодня мы отброшены в эпоху «новобакунинскую». Наша задача как можно скорей сделать ее «новокропоткинской».
03.07.14
______________________________________________________________________________
* Подробнее об этом можно прочесть здесь: http://lit-rain.narod.ru/HTMLs/prose/Istplat/Istplat.htm
______________________________________________________________________________
Статьи на ту же тему: