Infant perdu

Я проверил ружье
и поправил ремень.
На участке моем
снова без перемен.
Продержусь еще день,
и, наверно, каюк.
Хорошо, не везде
брата нашего бьют.
Где-то есть и успех,
где-то, может, и нет,
но туда не успеть,
не попасть туда мне,
не кричать там: “Ура!”
на врага набежав…
Но не я выбирал,
где рубеж мне держать.
Мне врага не прогнать,
не зайти к нему в тыл,
мне надежда одна –
на другие фронты.
И, тоскою томим,
сводки слушаю я.
Тяжело, чорт возьми,
ни на что не влиять!
И, уставившись в даль,
в сердце чувствую боль –
я хотел бы туда,
где решающий бой,
чтоб в атаку поднять
полк, залегший, с земли,
пусть убили б меня,
но другие б дошли.
Только что я могу?
Мое место – вот здесь.
Если вдруг я сбегу,
кто здесь будет сидеть?
Кто: “Ура”, прокричав,
встанет вместо меня,
чтобы враг проторчал
здесь еще хоть полдня?
Я обойму вогнал,
передернул затвор…
Мне здесь быть, кто бы знал,
до каких еще пор.
Но, пока не убьет,
наконец, меня враг,
на участке моем
будет виться наш флаг.